у кодах симфоній

твоє серце 

в акордах прелюдій.

кожен крик твій - 

загроза агоній. 

intermezzo. знеболення.

грудень.

ми зустрілись 

в кімнаті без звуків,

ми кохались 

навпомацки тонко, 

ми прощались без зайвих цілунків, 

ми зривались

з канатів. Страховка 

не зробила падіння безпечним. 

ми кололи під шкіру морфій. 

пам'ятаєш, письменник знайомий 

ледве втримався, зараз — у комі.

ми клялись 

не писати віршів. 

я — на біблії

чи камасутрі. 

присягались

забути, скільки

ти коханців змінила за лютий. 

ти погодилась 

не пам'ятати 

мої зради 

й любов до розвалин. 

ми не кинули 

віршів писати 

і боялись 

вчорашніх прогалин. 

ми читали по черзі Веди

прислухались до музики Глюка. 

я і досі не знаю, де ти, - 

хтось чужий мою сповідь підслухав. 

Но вообще пост, наверное, о твоей коже цвета ванильного мороженого, о волосах цвета летней ночи и глаз цвета глубокого океана. Я редко говорю тебе что-то приятное или доброе, но сейчас я так пьяна и сентиментальна, что разослала бы эти записи по местным газетам. Я мысленно перебираю все твои прелести, включая твою простую, но такую удивительную нежность. 

Когда нас соединял господь, ты ведала, что творишь. Я вытягивала руку, пытаясь держать тебя на расстоянии, сама не понимая, что касаюсь ладонью твоей щеки. Я все пустила на самотек. Я позволила людям уходящим уйти, людям предававшим предать, солгать и плюнуть в последний раз. Я никого не держала. Я никого не просила быть рядом, любить меня. Никого не искала, но ты постоянно терлась щекой об колено, мягко целовала плечи, заживляя мои раны. Музыка, которая в наших материалах, имеет свою утешающую прелесть, фотографии отпечатались не только на бумаге и мониторе компьютера. Твой голос еще долго со мной после фразы «Я позвоню через час». Я ни о чем не жалею, никого не жду, никому не хочу звонить по пьяне. Я хочу сесть и писать о тебе. Когда мой знакомый спросил: «Во что ты веришь?», я хотела ответить «В нее», но ты такой большой секрет, что только на ушко, только близким. 

Я пишу это, потому что моя душа осталась в другом городе. Моей душе там очень больно. Я не могу дать ей максимально того, в чем она нуждается. Я уважаю, понимаю, вдохновляюсь, ценю. Дай мне, пожалуйста, время. 

коснуться дела другого,

знай, я уже разговаривал с богом. 

Как оказалось, он есть

в твоих словах, а не в молитвах священика. 

Ты — не Библия, ты — священнее,

и я до тебя донесу крест. 

Я слышал тебя, 

а значит бог есть. 

«Ну, фильм о том, что получилось, когда один парень хотел снять фильм обо мне. Но он оказался гораздо более интересной личностью, так что, в итоге, фильм получился о нем и…. Не «Унесенные Ветром», конечно, но, наверное, какая-то мораль тут есть» © Banksy

Я не хочу сейчас спорить о том, существует ли этот человек или же нет, но мне искренне хочется верить, что да, он есть. Что один мужчина способен создавать такие гениальные вещи с такой гениальной скоростью. Что один мужчина способен так много путешествовать и оставлять «кусочек себя» по всему миру. Я не хочу думать о том, что образ Бэнкси — это всего лишь коммерческий проект.

Я не хочу сейчас спорить о том, документальный фильм или нет. Конечно, я думаю, что это псевдодокументалистика и здесь есть постановочные сцены. Но, опять же, если Бэнкси не существует, то постановочное все. Я останавливаюсь на том, что жанр этого фильма — мокьюментари. 

Я хочу сейчас сказать, что фильм гениален! Показать серьезную тему искусства и общества в таком простом виде — это нужно быть настоящим гением. Смешать документальное кино (или же псевдодокументальное, стиль съемки все равно один) и комедию — шедевр.

Кино идет полтора часа, но, поверьте, они пройдут незаметно. 

Не буду вдаваться в подробности. Просто советую. 

«В общем, я не знаю, какая тут мораль. Я всегда поощрял своих друзей заниматься искусством. Думал, что все должны им заниматься… Я больше этого делать не буду.» 

© Banksy

«Если любит, зачем бросила на чужом крыльце? 

Зачем? Зачем?

Зачем?

...

Сколько бы ни говорили, что ее любят, Лизель не верила, что бросить ее — доказательство любви.»